В прошлом году я посетила выставку световых инсталляций, голограмм и оптоклонов Magic of Light. С тех пор экспозицию свозили в Москву, весной показали обновленную версию Lite, сейчас идет выставка Живой свет (Light Alive). Светящийся коридор, цветные тени, плазменные шары, коллекция впечатляющих голограмм и оптических иллюзий - большинство экспонатов теперь входит в постоянную коллекцию Музея оптики, поэтому рекомендую к посещению и рассказываю, что есть внутри.
Только шагни куда-нибудь за Новое Девяткино - и свежесть травяная, муравьи под ногами; как зачарованный, смотришь в костер и становишься легким, улыбчивым, не значащим ничего - просто дышишь.
18 апреля в Петербурге проводились экскурсии по необычным объектам - закрытым для посещения или открывшимся после реставрации. Я жалела только о том, что записаться можно было не более чем на две! Среди них были дом Половцова, дом Елисеевых, особняк Кочубея, Каменноостровский дворец. Я решила, что дворцовой роскоши пока хватит - и записалась на экскурсию по газгольдерам на Обводном канале и Академию танца Бориса Эйфмана. Делюсь впечатлениями и фотографиями!
К названиям Костромской, Ярославской и других ближайших областей мы легко добавляем термин - средняя полоса. Всегда так говорили. И кажется, несет это какой-то оттенок серости, средненькости. Средняя полоса - не жарко, не холодно. Не плохо, не хорошо. Но стоит подумать в сторону срединности, центральности - и оттенок меняется. Сердце России. Золотое кольцо. Колыбель православной и всей русской культуры.
Кострома и Вологда часто попадают в списки рекомендуемых мест для отпуска в России, и я подтверждаю: ехать - стоит! Рассказ о нашей майской поездке начну с Вологды.
(для литературно-публицистического проекта "Терракота")
Ты ведь знаешь, что глухота влечет за собой немоту? Потому что голос не может развиться без стимуляций извне, без внимания к другим звукам. Глухих можно научить говорить, но звучать будет странно и непривычно. Слушать, дышать, видеть – только потом – говорить самому.
Не повторять в точности, не транслировать услышанное без преломлений, иначе не было бы столько прекрасных тембров, оттенков, нот. Дело твое как творца – соединять это «извне» со своим внутренним. Порождать новое, сплетая ниточки, пересыпая в разных пропорциях, но всегда – заглянув внутрь и вглядевшись во вне.
Ты ведь знаешь, что глухота влечет за собой немоту? Потому что голос не может развиться без стимуляций извне, без внимания к другим звукам. Глухих можно научить говорить, но звучать будет странно и непривычно. Слушать, дышать, видеть – только потом – говорить самому.
Не повторять в точности, не транслировать услышанное без преломлений, иначе не было бы столько прекрасных тембров, оттенков, нот. Дело твое как творца – соединять это «извне» со своим внутренним. Порождать новое, сплетая ниточки, пересыпая в разных пропорциях, но всегда – заглянув внутрь и вглядевшись во вне.
(для литературно-публицистического проекта "Терракота")
В детстве книги любятся разные - и необъяснимо. Одна - обложкой, другая - картинкой где-то посередине, третья - короткой, въедливой строчкой. Родители покупают их детям, и не знают, какие мы запомним.
Эта книга стояла дальше и выше других на полке. И откуда взялась она, никто в семье уж не помнит. Но саму ее - не забыть.
Обложка? Сплошь черный коленкор, мелкое плетение. Картинки? Крупные черно-белые фотографии детей, стариков, солдат, руин, человеческих лиц. Строчки? Баллады, записанные белым стихом.
В детстве книги любятся разные - и необъяснимо. Одна - обложкой, другая - картинкой где-то посередине, третья - короткой, въедливой строчкой. Родители покупают их детям, и не знают, какие мы запомним.
Эта книга стояла дальше и выше других на полке. И откуда взялась она, никто в семье уж не помнит. Но саму ее - не забыть.
Обложка? Сплошь черный коленкор, мелкое плетение. Картинки? Крупные черно-белые фотографии детей, стариков, солдат, руин, человеческих лиц. Строчки? Баллады, записанные белым стихом.
(первая часть здесь)
Мама запрещала мне брать много игрушек в отпуск. Поэтому в деревне я обходилась травками, стеклышками, ниточками и бабушкиными пуговицами из выцветшей жестяной банки. Там же жили пожелтевшие старые книжки, любимый кот, таз со свежесобранной клубникой, колючие молодые огурцы, кусты крыжовника, раскаленные камни в бане, поля ромашек и одуванчиков. Тихие песни бабушки и чудно туманные четыре утра. Страшные грозы - включали заземление антенны. Сладкие тычинки клевера, травинки щекотно касаются коленок. И небо. Большое, больше меня, больше дома и леса.
Память как будто пробудилась во мне; потому что каждое лето - новое, но хранит в себе столько других прекрасных лет. Продолжаю вспоминать книги, с которыми проводила все детские июни, июли и августы.
Мама запрещала мне брать много игрушек в отпуск. Поэтому в деревне я обходилась травками, стеклышками, ниточками и бабушкиными пуговицами из выцветшей жестяной банки. Там же жили пожелтевшие старые книжки, любимый кот, таз со свежесобранной клубникой, колючие молодые огурцы, кусты крыжовника, раскаленные камни в бане, поля ромашек и одуванчиков. Тихие песни бабушки и чудно туманные четыре утра. Страшные грозы - включали заземление антенны. Сладкие тычинки клевера, травинки щекотно касаются коленок. И небо. Большое, больше меня, больше дома и леса.
Память как будто пробудилась во мне; потому что каждое лето - новое, но хранит в себе столько других прекрасных лет. Продолжаю вспоминать книги, с которыми проводила все детские июни, июли и августы.